Быт горожан начала 20 века. Крестьянский быт конца XIX – начала XX века

Судьбы многих крестьянских семей были похожи друг на друга. Из года в год жили они в одной и тоже деревне, выполняли одни и теже работы и повинности. Скромная сельская церковь не поражала ни своими размерами, ни архитектурой, но делала село центром всей округи. Еще младенцем, несколько дней от роду, каждый человек попадал под ее своды во время крестин и множество раз бывал здесь на протяжении жизни. Сюда же, отошедсшего в мир иной, привозили его перед тем, как предать земле. Церковь была почти единственным общественным зданием в округе. Священник же был, если не единственным, то одним из немногих грамотных людей. Как бы ни относились к нему прихожане, он был официальным духовным отцом, к которому Закон Божий обязывал всех приходить на исповедь.
Три главных события в жизни человеческой: рождение, бракосочетание и смерть. Вот так, на три части, и были разделены записи в церковных метрических книгах. В тот период времени во многих семьях дети появлялись на свет чуть ли не каждый год. Рождение ребенка воспринималось как воля господня, воспротивиться которой редко кому приходило в голову. Больше детей - больше работников в семье, а отсюда и больше достаток. Исходя из этого, предпочтительнее было появление мальчиков. Девочку растишь - растишь, а она в чужую семью уходит. Но и это, в конце концов, не беда: невесты из других дворов заменяли рабочие руки выданных на сторону дочерей. Поэтому-то рождение ребенка всегда было праздником в семье, поэтому-то и освещалось оно одним из главных христианских таинств - крещением. Родители несли крестить ребенка с крестным отцом и матерью. Батюшка, вместе с крестным отцом, читал молитву, после этого погружал младенца в купель, одевал крестик. Возвратившись домой, устраивали крестины - обед, на который собирали родню. Детей обычно крестили в день их рождения или в ближайшие три дня. Имя священник давал чаще всего, используя святцы в честь святого, в день которого родился младенец. Однако правило давать имена по святцам было не обязательным. Крестными обычно были крестьяне из своего прихода.

Женились и выходили замуж крестьяне в основном только в своей общине. Если в XVIII веке женили крестьян в 13-14 лет, то с середины XIX века законным возрастом для вступления в брак мужчины было 18 лет, а женщины - 16 лет. Ранние крестьянские браки помещиками поощрялись, так как это способствовало увеличению числа крестьянских душ и, соответственно, доходов помещиков. В крепостное время крестьянских девиц зачастую отдавали замуж без их согласия. После отмены крепостного права постепенно устанавливаются обычай выдавать замуж с согласия невесты. К малолетним женихам тоже применялись крутые меры. Если кто жениться не хотел, то батька оглоблей заставлял. Засидевшихся женихов и невест позорили.
В среде украинского крестьянства именно свадьба, а не венчание считалась юридической гарантией брака: обвенчанные пары 2–3 недели могли жить порознь, ожидая свадьбу. Предшествовал всему “каравай” – так называли в Украине и главный ритуальный свадебный хлеб, и сам обряд его приготовления, который чаще всего происходил в пятницу. В субботний вечер сельская молодежь прощалась с молодыми. На девич-вечере делалось свадебное дерево – “гильце”, “вильце”, “ризка”, “тройчатка”. Это густое цветущее дерево – символ молодости и красоты молодых, которым украшали хлеб или калач. Оно стояло на столе в течение всей свадьбы. Наступало воскресенье. С утра подружки одевали невесту к венцу: самая лучшая сорочка, вышитая юбка, намисто, красивый венок с лентами. Венчальную сорочку женщины берегли как реликвию до самой смерти. Венчальную мамину сорочку брал с собой сын, когда шел на войну. Жених также приезжал в вышитой сорочке (ее должна была вышить невеста). Молодые ехали венчаться в церковь. После этого приезжали во двор невесты, где их встречали хлебом-солью, обсыпали житом, и молодая приглашала гостей к столу. Свадьбе предшествовало сватовство. Существовал обычай: отправляющихся на сватанье людей для успеха дела хлестали прутьями или забрасывали женскими головными уборами, чтобы поскорей засватать девушку. Интересным было утро свадебного дня, когда невеста мылась. Ходила она в баню не одна. Когда невеста вымоется и как следует попарится, знахарка собирает носовым платком невестин пот и выжимает его в пузырек. Этот пот потом вливали в пиво жениху, чтобы связать молодых нерасторжимыми узами.
Крестьянские свадьбы обычно игрались осенью или зимой, когда заканчивались основные сельскохозяйственные работы. Нередкими из-за тяжелой крестьянской жизни и ранней смерти были повторные браки. Резко возрастало число повторных браков после эпидемий.
Смерть настигала человека в любое время года, но в холодные зимние месяцы работы ей заметно прибавлялось. Хоронили покойников до начала XIX века на церковном погосте. Однако, в связи с опасностью заражения инфекционными заболеваниями, особым указом кладбища было предписано устраивать за пределами населенных пунктов. К смерти люди готовились заблаговременно. Перед смертью старались вызвать священника для исповеди и причастия. После смерти покойника обмывали женщины, одевали в смеретную одежду. Мужики сколачивали гроб и копали могилу. При выносе тела начинались причитания плакольщиц. Ни о каком вскрытии и свидетельстве о смерти и речи не было. Все формальности ограничивались записью в метрической книге, где причина смерти указывалась местным священником со слов родственников умерсшего. Гроб с покойником везли в церковь на носилках-креслах. Церковный сторож, уже зная о покойнике, звонил в колокол. Через 40 дней после похорон справлялись поминки с обедом, на которые привозили попа для службы.

Ни рубленых изб, ни землянок в Полтавском уезде почти не строили, так что образцом местной избы следует признать мазанку. Она основывалась на нескольких дубовых сохах, закапываемых в землю. В сохи врубливались жерди, к ним привязывались солома или лоза или ветки вишни. Получившуюся избу замазывали глиной, убирая рещины и выравнивая стены, а через год покрывали специальной, белой глиной.

Хозяйка и ее дочки исправляли стены избы после каждого ливня и белили снаружи трижды в течение года: к троице, покровам, и когда избу обставляли на зиму от холода соломой. Дома были ограждены частично рвом с пышно разросшейся дерезой, ясенями или белой акацией, частично плетнем (тыном) у ворот, обычно одностворчатых, состоящих из нескольких продольных жердей. Около улицы строился скотный сарайчик (повитка). На дворе, обычно около хаты, строилась рубленная квадратная коморя с 3-4 засеками или закромами для хлеба. Также ни один двор не обходился без клуни, которая возвышалась обыкновенно поодаль от хаты за гумном (током). Высота входных дверей в хату обычно составляла 2 аршина 6 вершков, а внутренних дверей на 2 вершка выше. Ширина дверей всегда была стандартная - 5 четвертей 2 вершка. Запиралась дверь деревянным крючком и красилась какой-нибудь темной краской. К окнам хаты иногда приделывали ставни, окрашенные в красный или зеленый цвет.

Наружняя дверь вела в темные сени, где обыкновенно помещалась часть одежды, упряжь, утварь, плетеный ящик для хлеба. Здесь же стояла легкая лестница, ведущая на чердак. Сюда же выходил просторный вывод, проводящий дым из печки вверх через трубу на крышу. Против сеней устраивалось другое, теплое отделение, "хатына" - убежище стариков от пыли, женщин и детей. Большие избы включали в себя еще особую парадную комнату (светлицу). Крайний угол от дверей был весь занят печью, иногда составляющей четвертую часть маленькой хатки. Печь складывалась из сырца. Ее украшали клинчиками, кружками, крестиками и цветами, нарисованными синькой или обыкновенными охрами. Печь мазали одновременно с хатой перед праздниками. Между печью и так называемым холодным углом, вдоль стены клали несколько досок для ночлега семьи. Сверху прибивали полку для женских вещей: шиток, мычок, веретен и вешали жердь для одежды и пряжи. Сюда же вешалась колыбель. В холодном углу оставляли верхнюю одежду, подушки, постель. Таким образом, этот угол считался семейным. Следующий угол (кут), расположенный между двумя угловыми окнами и боковым окном, назывался покуттям. Он соответствовал красному углу у великороссов. Здесь на особых дощечках ставили иконы отца и матери, потом старшего сына, среднего и младшего. Их украшали бумажными или естественными засушенными цветами. Возле образов иногда ставили еще бутылки со святой водой, а за ними прятали деньги и документы. Здесь же стоял стол или скрыня (сундук). У стола вдоль стен стояли еще скамьи (лавки) и скамейки. В противоположном покутю, находился глухой угол, расположенный у глухого конца двери. Он имел только хозяйственное значение. Здесь помещалась посуда на полке, ложки и ножи. Узенькое пространство между дверями и печью называлось "кочерыжником", потому что было занято кочергами и лопатами.

Обычная пища у крестьян хлеб, который они сами пекли, борщ, который "найздоровшый, усему голова" и каша, чаще всего пшенная. Пища готовилась с утра и на целый день. Употребляли ее следующим образом: в 7-8 часов утра - завтрак, состоящий из капусты, коржей, кулиша или локшины с салом. В постный день сало заменялось маслом, служащим приправой к огурцам, капусте, картофелю, или молоком из конопляного семени, которым приправляли яичную кутю, отваренный ячмень, мятое пшено, или конопляным семенем с гречневыми лепешками.

За обед садились с 11 часов и позже, если задержит молотьба или другая работа. Обед состоял из борща с салом и каши с маслом, редко с молоком, а в постный день из борща с фасолью, свеклой, с маслом и каши, иногда отваренной фасоли и гороха, вареников с картофелем, коржей с горохом, помазанных медом.

На ужин довольствовались остатками от обеда, или ухой (юшкой) и галушками. Мясо курицы или цыпленка бывало в меню только по большим праздникам. К концу лета, когда созревали большинство овощей и фруктов, стол немного улучшался. Вместо каши часто варили тыкву, горох, фасоль, кукурузу. На полдник к хлебу добавляли огурцы, сливы, дыни, арбузы, лесные груши. С 1 сентября, когда дни становились короче, полдник отменялся. Из напитков пили в основном квас и узвар. Из спиртного - водку (горилку).
Одежда малороссов, предохраняя от климата, в тоже время подчеркивала, оттеняла, увеличивала красоту, особенно женскую. Заботы о наружности местной женщины выражались в следующих обыкновениях: на первый день светлого праздника женщины мылись водой, в которую клали окрашенное и обыкновенное яйцо, и растирали щеки этими яйцами для сохранения свежести лица. Для того, чтобы щеки были румяными, их терли различными красными вещами: поясом, плахтой, цветочной пылью ржи, перцем и другими. Брови иногда подводили сажей. По народным поверьям умываться можно было только по утрам. Только по субботам вечером и накануне больших праздников, девицы мыли голову и шею и волей-неволей омывали и лицо.

Смывали голову щелоком, свекольным квасом или горячей водой, в которую клали ветку освященной вербы и что-нибудь из душистых трав. Вымытую голову обычно расчесывали большой роговой гребенкой или гребнем. Расчесываясь, девицы заплетали волосы как в одну косу, в 3-6 прядей, так и в две меньшие косы. Изредка делали шиньоны, но при всякой прическе лоб девицы был открыт. Естественным украшением прически служили как полевые, так и сорванные из своего цветника цветы. Еще в косу вплетались разноцветные тонкие ленточки.

Главный головной убор женщины - очинка. Молодым женщинам до 30 лет считалось грехом не носить серег, поэтому уши девочек со второго года жизни прокалывали тонкими, острыми проволочными сережками, которые и оставляли в ухе до заживления ранки. Позже девочки носили медные серьги, по цене 3-5 копеек, девушки уже надевали серьги из польского и обыкновенного серебра, изредка золотые, по цене от 45 копеек до 3 рублей 50 копеек. Серег у девиц было немного: 1 - 2 пары. На шею девушки одевали разноцветное намисто до 25 нитей, более или менее низко опущенное на грудь. Также на шее обязательно носили крестик. Крестики были деревянные, ценой в 5 копеек; стеклянные, белые и цветные, от 1 копейки; медные в 3-5 копеек и серебряные (иногда эмалированные). К украшениям принадлежали и перстни.

Рубашку - главную часть белья называли сорочкой. На нее во все времена года одевали "керсетку", короткую, немного больше аршина одежду, черную, реже цветную, шерстяную или бумажную, открывающую всю шею и верх груди и плотно обхватывающую талию. Обувались женщины летом в башмаки на высоких каблуках (черевыки), из черной кожи, подкованные гвоздями или подковами, а зимой в черные сапоги. Мальчиков стригли гладко. Мыжчины среднего возраста стриглись "пид чуб, кружком", то есть кругло, ровно по всей голове, простригая больше на лбу, над бровями и сзади. Бород почти никто не брил, а только подстригли. Голову крестьянина защищала от холода барашковая шапка, крглая цилиндрическая или несколько суженная кверху. Шапка подбивалась черным, голубым или красным коленкором, иногда овчинным мехом. Общепринятый цвет шапки был черный, изредка серый. Летом также часто одевали картузы. Мужская сорочка отличалась от женской короткостью.

Вместе с сорочкой всегда одевали шаровары. Ношение штанов считалось признаком зрелости. Сверху рубашки носили серый шерстяной или бумажный материи жилет, однобортный, с узеньким стоячим воротничком, без выреза и с двумя карманами. Сверх жилета носили черную суконную или серую шерстяную чумарку, длинно до колен, однобортную, застегивающуюся на крючки, с талией. Чумарка была подбита ватой и служила верхней одеждой. Ее, как и другую верхнюю одежду подвязывали поясами. В большинстве своем мужская обувь заключалась только в одних сапогах (чоботях). Чоботы делались из юхты, иногда из тонкого ремня и "шкапыны" (лошадиной кожи), на деревянных шпильках. Подошва сапог была из толстого ремня, каблуки подбиты гвоздями или подковами. Цена сапог от 2 до 12 рублей. Кроме сапог еще носили черевики, вроде женских, "постолы" - кожаные лапти или обыкновенные лапти из липовой или вязовой коры.

Не миновала крестьянской доли и служба в армии. Вот такие поговорки бытовали про рекрутов и их жен. "В рекрутчину - что в могилу", "В нашей волости три болести: некрутство, подати да земщина", "Веселое горе - солдатская жизнь", "Воевал молодой, а под старость отпустили домой", "Солдат - горемыка, хуже лапотного лыка", "Солдатка ни вдова, ни мужняя жена", "Солдаткиным ребятам вся деревня отец". Срок службы рекрутом составлял 25 лет. Без документального подтверждения о смерти мужа-солдата женщина не могла выйти замуж во второй раз. В то же время солдатки продолжали жить в семьях мужа в полной зависимости от главы семьи. Очередность выделения рекрутов определялась волостным сходом домохозяев, на котором составлялся список призывников. 8 ноября 1868 года вышел манифест, по которому предписывалось выставить по 4 рекрута с 1000 душ. После военной реформы 1874 года срок службы был ограничен четырьмя годами. Теперь служить должны были все молодые люди, достигшие 21 года, годные к службе по состоянию здоровья. Однако законом предусматривались льготы по семейному положению.

Несколько непривычны для нас представления наших предков о комфорте и гигиене. Бань до 1920-ых годов не было. Их заменяли печи, гораздо более вместительные, чем современные. Из вытопленной печи выгребалась зола. Пол застилался соломой, залезали туда и парились веником. Голову мыли вне печи. Вместо мыла пользовались щелоком - отваром из золы. С нашей точки зрения крестьяне жили в ужасающей грязи. Генеральную чистку дома устраивали перед Пасхой: мыли и чистили не только полы и стены, но и всю посуду - закопченные горшки, ухваты, кочерги. Выбивались сенники-матрасы, набитые сеном или соломой, на которых спали, и от которых тоже было много пыли. Стирали пральниками подстилки и дерюги, которыми укрывались вместо одеял. В обычное время такой тщательности не проявляли. Хорошо, если в избе был деревянный пол, который можно было вымыть, а глинобитный - только подметали. Нужников не было. От дыма из печей, потившихся по-черному, стены покрывались сажей. Зимой в избах стояла пыль от костры и других отходов прядения. Зимой все страдали от холода. Дрова впрок, как сейчас, не заготавливали. Обычно привезут воз валежника из леса, сожгут его, потом едут за следующим возом. Грелись на печках и на лежанках. Двойных рам ни у кого не было, так что окошки покрывались толстым слоем льда. Все эти неудобства были для крестьян привычной повседневностью, об изменении которой и мысли не возникало.

Святцы - список святых православной церкви, составленный в порядке месяцев и дней года, в которые чевствуется святой. Святцы включаются в богослужебные книги. Отдельно изданные святцы называются месяцесловом.
При написании данной статьи использованы следующие материалы:
Милорадович В. Житье-бытье лубенского крестьянина // журнал "Киевская старина", 1902, №4, стр.110-135, №6, стр.392-434, №10, стр.62-91.
Алексеев В.П. Гранный дуб // Брянск, 1994, стр.92-123.

В начале XIX в. продолжалось культурное сближение России с Западной Европой, но в этом процессе участвовали лишь высшие классы общества.

Жизнь и быт дворянской семьи

Жизнь дворянской семьи имела свои особенности. Со времен Петра I структура и взаимоотношения в дворянской семье строились на идеологии, связавшей службу и достоинство. Во главе семейной иерархии стоял отец, который отвечал за представительство семьи в обществе и общества в семье. Согласно этикету он держался в отдалении, имел в доме отдельные помещения. В литературных произведениях этого времени показано, с каким трепетом дети тайно проникали в кабинет отца, который даже в зрелом возрасте оставался им недоступным. В обязанности главы семьи входили устройство браков потомства и карьеры сыновей. Отношение к детям в дворянской семье было строгим. Высокий уровень требовательности к ребенку объяснялся тем, что его воспитание строилось в рамках дворянского кодекса чести.

Семья могла состоять из родственников по кровному и по свойскому родству. В ее состав нередко включались домочадцы, (люди, жившие под единой крышей) за исключением слуг и крепостных.

В. А. Тропинин. Семейный портрет графов Морковых

В семье существовало четкое разграничение по гендерному признаку. Ведение дома считалось специфической женской обязанностью, дела вне дома $-$ мужской. Половые различия проявлялись в социальной деятельности: согласно этикету мужчины встречались вечером, а женщины навещали друг друга днем. Пол учителя всегда соответствовал полу ребенка. Вдовец мог воспитывать только сына, но дочь он обязан был отдать на воспитание родственницы.

Пушкин с дядькой

По причине высокой детской смертности детство до 7 лет считалось временем чисто биологического существования. Уход за ребенком до этого возраста доверялся няне. С 7-летнего возраста ребенок рассматривался как маленький взрослый, так как считалось, что у него появлялся разум. Обучение и воспитание мальчиков ориентировалось на служение Отечеству. В девочке воспитывалось умение жертвовать собой в качестве жены и матери. После 7 лет для ребенка стандартом поведения становилось поведение взрослых. Дети могли присутствовать и принимать участие в разговорах взрослых, читать их книги.

К. Гампельн. Портрет братьев Коновницыных

Девочка с 7 лет попадала под опеку матери, которая до ее замужества несла за нее полную ответственность. Образование и нравственное воспитание девочек было возложено на гувернанток. В свет девушки впервые выходили потенциальными невестами. Поскольку брак в основном составлялся главой семьи, его преимущество заключалось в том, что девушка вырывалась из-под материнской опеки.

В браке задачей супруги было служение мужу. Юридически супруги были достаточно независимы. Общего имущества не существовало, супруги не наследовали друг другу. В обществе они имели разный круг знакомств, вели независимый образ жизни и воспринимались как самостоятельные личности.

Самой важной ролью женщины являлось материнство. Однако после рождения ребенка забота о нем передоверялась кормилице и няне. Матери не надлежало кормить ребенка. Мальчика до 7 лет воспитывала няня, мать оставляла за собой общий надзор.

Из документа (А. С. Пушкин. Няне):

Подруга дней моих суровых,

Голубка дряхлая моя!

Одна в глуши лесов сосновых

Давно, давно ты ждешь меня.

Ты под окном своей светлицы

Горюешь, будто на часах,

И медлят поминутно спицы

В твоих наморщенных руках.

Глядишь в забытые вороты

На черный отдаленный путь:

Тоска, предчувствия, заботы

Теснят твою всечасно грудь.

То чудится тебе…

Судьба Евгения хранила:

Сперва Мадам за ним ходила,

Потом Мосье ее сменил;

Ребенок был резов, но мил.

Пушкин в Михайловском с няней Ариной Родионовной

Отец занимался подбором для сына дядьки и учителя, позже отвечал за выбор его карьеры. Близкой связи между отцом и сыном не было. Отец оставался недосягаемым, его решения не оспаривались. Часто для ребенка самым близким человеком в семье являлся дядя.

Из документа (Воспоминания об адмирале Николае Семеновиче Мордвинове и о семействе его. Записки дочери):

Родители вели нас так, что не только не наказывали, даже и не бранили, но воля их всегда была для нас священна. Отец наш не любил, чтобы дети ссорились, и, когда услышит между нами какой-нибудь спор, то, не отвлекаясь от своего занятия, скажет только: «Le plus sage sede» (Самый умный уступает) $-$ и у нас все умолкнет.

Обучением ребенка занимался воспитатель, в круг обязанностей которого входило также воспитание манер, стереотипов поведения. Учитель всюду сопровождал воспитанника. Однако эмоционально близких отношений с учителем, как правило, не возникало, так как учитель в семейной иерархии занимал положение слуги.

Р. Редгрейв. Гувернантка

Из документа (В. А. Сологуб. Большой свет):

Едва летом, на даче, могу подышать свободно и весело, да и тут мешает мне теперь мадам Поинт: все ходит за мной и говорит: «Держи спину прямо. Не говори громко. Не ходите скоро. Не ходите тихо. Опускайте глаза…». Да к чему это?.. Хоть бы поскорее быть совсем большой!

В основе дворянской идеологии лежало убеждение, что высокое положение дворянина в обществе обязывает его являться образцом высоких нравственных качеств: «Кому много дано, с того много и спросится». Ребенка ориентировали не на успех, а на идеал. Как дворянин он обязан был быть храбрым, честным, образованным.

Храбрость вырабатывалась путем волевых усилий и тренировок. Мальчик 10–12 лет должен был ездить верхом наравне со взрослыми. Для выработки выносливости в Царскосельском лицее, где учился Пушкин, каждый день проводились «гимнастические упражнения»: лицеисты обучались верховой езде, фехтованию, плаванью и гребле. Они вставали в 7 утра, гуляли в любую погоду, ели простую пищу.

Отношение к внешности и одежде имело эстетический характер. Отточенные остроты и полированные ногти, изысканные комплименты и тщательно уложенные волосы дополняли друг друга. Согласно правилам хорошего тона. даже самый дорогой и изысканный наряд выглядел просто.

Если девушка после замужества автоматически становилась взрослой, то юношу делали взрослым и независимым учеба или служба в армии. Здесь юноша впервые оказывался в обществе равных ему по положению и возрасту людей. Вопрос о карьере и браке решался отцом. После брака мужчина, как правило, оставлял службу. Брак по любви был редок. Последней ступенью в обретении мужчиной статуса главы семьи и слуги общества являлась смерть отца.

По мере сближения России с Европой происходят изменения во взаимоотношениях и структуре дворянской семьи. Семья, как и на Западе, начинает рассматриваться как место особой чистоты и морального убежища человека от общества.

Неизвестный художник. Портрет Е. И. Новосильцевой с детьми

Дворянство проводило дни не только на службе, но и в постоянном общении. В домах столичной знати ежедневно обед накрывался на 100 человек. А бал или званый вечер мог обойтись хозяину в значительную сумму. Городские дома знати напоминали дворцы: они строились преимущественно из камня, украшались колоннами, скульптурами, лепными барельефами.

Г. Г. Гагарин. Бал у княгини М. Ф. Барятинской. 2-я пол. 1830-х гг.

Традиционно в начале лета помещики переезжали в загородные дворцы и дома. Проведя на лоне природы летние месяцы и даже часть осени, они возвращались в города в ноябре. Тогда и начиналась городская светская жизнь с балами, маскарадами, театральными премьерами.

В первой половине XIX в. дворянские усадьбы представляли собой настоящие культурные центры. Они воплощали мечту хозяев о создании собственного мира с особыми традициями, обрядами, моралью, специфическим типом ведения хозяйства, расписанием будней и праздников. Основные события в жизни дворянина были связаны с усадьбой, поэтому ее устройство продумывалось до мелочей. В усадебном строительстве в этот период доминировал классицизм. Нередко в усадьбе были театр, библиотека, храм, школы для крепостных, оркестр. Центральное положение в барском доме занимал парадный зал, где проходили балы и приемы.

Усадьба Юсуповых в Архангельском

Основным был второй этаж, где располагались светлые помещения, богато украшенные мебелью, картинами, скульптурами. Комнаты были проходными, последовательно примыкали друг к другу. К середине века в новых постройках все основные комнаты выходили в коридор. Служебные помещения находились на нижнем этаже. Освещались огромные залы и гостиные люстрами, канделябрами, жирандолями. Стены отделывались дорогими заграничными обоями. Использовалась традиционная посуда из золота и серебра и заграничная из дорогого саксонского или севрского фарфора. Популярны были восточная мебель, украшение залов коврами и оружием. Для работы над убранством помещений представители знати приглашали отечественных и зарубежных мастеров. Помимо парадных элементов (господского дома и парков) дворянские усадьбы имели экономические постройки: конные и скотные дворы, амбары, оранжереи и теплицы, которые строились в едином стиле с домом и парком. Практичные хозяева начали строить в усадьбах винокуренные, кирпичные, мыловаренные, суконные, стекольные, бумажные и другие предприятия. Старинными увлечениями дворян являлись охота и верховая езда.

Парк в усадьбе Юсуповых в Архангельском

Усадьба отражала душу хозяина и раскрывала особенности его личности. Она занимала особое место в становлении культурных традиций помещичьей России. Как природно-культурное пространство, созданное на века, усадьба стала символом дворянской семьи. В формировании ее поэтики внесли вклад А. С. Пушкин, Н. В. Гоголь, М. Ю. Лермонтов, и особенно И. С. Тургенев (роман «Дворянское гнездо»).

С началом XIX в. произошли изменения в одежде дворян. Костюм становится европейским и светским, он выражает психологический облик человека. Эталоном гражданской одежды стали фрак, цилиндр, перчатки, трости и цветные жилетки, военной $-$ мундир. В женской моде преобладали «античные» туалеты: платья, сшитые из тонких тканей, с высокой талией, короткими рукавами и прямой юбкой с отделкой, окаймляющей подол. Важным дополнением туалета были шарфы и шали.

Рацион русской знати в середине XIX в. насчитывал более 300 различных блюд и напитков, в том числе блюд иностранных кухонь. Продуктами повседневного потребления стали кофе, восточные сладости, бисквиты, французские, немецкие, испанские вина.

В. Первунинский. В усадьбе

жизнь и быт крестьянской семьи

Культурная пропасть между высшими и низшими сословиями в России была огромной. Крестьяне, в отличие от дворян, оставались верны старым обычаям. В деревне преобладала традиционная русская культура.

Пасхальная открытка

Быт и жилища крестьянства в первой половине XIX в. сохраняли черты прошедших времен. Основным строительным материалом оставалось дерево, из которого строились избы крестьян. В основании жилища находилась подклеть, т. е. помещение для скота, орудий труда, многих вещей. Над подклетью («на горе») располагалась горница. У зажиточных крестьян над горницей находилась светлица $-$ светлая парадная комната. В зависимости от достатка хозяев дома были украшены резьбой. Вместо стекла в избах крестьян использовали бычий пузырь. В домах состоятельных селян были слюдяные окна.

Главное место в избе находилось возле печи. В красном углу висели дорогие для хозяев иконы. Основу убранства дома составляли табуретки и стулья. Возле печи хозяйка готовила пищу в глиняных горшках и для сохранения тепла ставила в печь. Около входной двери находилось рабочее место мужчин, где они шорничали, плели лапти, чинили орудия труда. Возле окон стоял ткацкий станок. Непременными спутниками прях зимними вечерами были светец и лучина. Спали крестьяне на печи или на полатях (дощатом настиле под потолком).

Главным продуктом питания был ржаной хлеб. Из проса, гороха, гречки, овса готовили каши и кисели. В рационе было много овощей: капусты, репы, свеклы, моркови, чеснока, огурцов, редьки, лука. Входил в употребление картофель. Мясо ели редко, обычно на праздники. Его недостаток восполнялся рыбой. Среди напитков популярны были свекольный квас, пиво, сбитень, наливки и настойки. В первой половине XIX в. широкое распространение получил чай.

И. А. Ерменев. Обед (Крестьяне за обедом)

Крестьяне носили рубахи и штаны. По мере развития ткацкого производства домотканое сукно для верхней одежды (зипунов, сермяг) заменялось на фабричные ткани. Зимой носили овчинные шубы и полушубки, длинные тулупы, подпоясанные кушаками. Шапки («грешневики») изготавливались ремесленниками. Главным видом обуви крестьян были лыковые лапти, которые носили с суконными или холстинными онучами, привязанными тесьмой. На праздники мужчины обували кожаные сапоги, женщины $-$ «коты» (тяжелые кожаные галоши). Зимой носили валенки.

Важную роль в жизни крестьян играли праздники, связанные с культурной и религиозной традицией. Накануне Рождества и до Крещения гадали. Главным обрядом на Крещение был крестный ход к проруби за святой водой. Первым весенним праздником являлась Масленица, перед Великим постом употребляли вкусную и жирную пищу, пекли блины. Любимой забавой населения в эти дни было катание с гор на санках, салазках, бревнах. На Пасху играли в бабки, лапту, катались на качелях. На Троицу гуляли в лугах и лесах, на праздник Ивана Купалы купались в реках и собирали целебные травы.

В. Перов. Сельский крестный ход на Пасхе

Крестьянская семья объединяла представителей двух поколений $-$ родителей и их детей. Детей, как правило, было много. Основными семейными обрядами являлись крещение, свадьба, похороны. В брак юноши обычно вступали в возрасте 24–25 лет, девушки $-$ в возрасте 18–22 лет. Законным считался брак, заключенный при церковном венчании. После женитьбы сына родители и близкие родственники помогали ему построить собственный дом. Выдавая дочь замуж, родители передавали мужу приданое. В его составе помимо прочего были вещи, сшитые девушкой до свадьбы.

А. П. Рябушкин. Крестьянская свадьба в Тамбовской губернии

жизнь и быт горожан

В первой половине XIX в. наблюдается индустриальный рост Петербурга, Риги, Москвы, Харькова, Екатеринослава. Рост населения городов в 2–2,5 раза превышает общий рост населения империи. Постепенно изменяется облик городов. Их улицы, в особенности сгоревшей в 1812 г. Москвы, застраивались большими каменными домами.

Москва. Никольская улица

С развитием городской торговли и транспорта стремительно сокращается площадь индивидуальных хозяйственных построек: хлевов, сараев, бань. Улицы становятся более оживленными. У жителей Петербурга популярными местами отдыха были Сенная площадь, Царицын луг, Екатерингоф. Открываются трактиры, чайные, буфеты для тех, кто не мог обедать дома.

В. Первунинский. Утро в Нескучном саду

Летние гулянья москвичей проходили по главным московским улицам, вокруг Кремля, в Сокольниках и в Марьиной роще, а также в Царицыно, Кунцево, Кусково, на Воробьевых горах, в Кузьминках, Останкино, Коломенском, Архангельском, которые тогда являлись окрестностями города. Зимой горожане гуляли в Кремлевском саду, на Тверском бульваре, по набережной Москвы-реки и Новинскому Валу. Летом в гуляньях участвовали в основном купцы и прочий городской люд, дворяне же уезжали в свои имения за пределами Москвы. В садах или парках играла полковая музыка, пели и плясали цыгане, жители города катались в лодках.

К середине XIX в. большинство российских городов трансформировалось из аграрно-административных в ремесленно-промышленные и торговые центры. В городах осуществлялся переход от составной семьи к малой, от абсолютизма к демократизму во внутрисемейных отношениях, происходила рационализация социальных отношений.

Основная масса купечества в первой половине XIX в. придерживалась традиционного уклада жизни и методов ведения дел. В домах сохранялась строгая субординация согласно «Домострою». Купцы были наиболее религиозной частью городского населения. Добрым делом в купеческой среде считалась благотворительность. Местом жительства купцов в Москве являлось в основном Замоскворечье. Дома купцов строились из камня. В первой половине XIX в. в большинстве купеческих домов парадные комнаты оформлялись богато, но не всегда со вкусом. Потолки расписывались райскими птицами, сиренами, купидонами. Из мебели обязательными были диваны. В парадных комнатах хозяева вешали свои портреты и портреты предков, в стеклянных шкафах стояли красивые и дорогие безделушки.

В. Г. Перов. Приезд гувернантки в купеческий дом

Купеческая среда стала одной из хранительниц русской кулинарной культуры. Рецепты были традиционными, блюда состояли из простых ингредиентов. Известна купеческая любовь к чаю и чаепитиям.

Б. М. Кустодиев. Купчиха за чаем

В первой половине XIX в. старшее поколение купцов ходило в «русском платье», а младшее носило европейскую одежду. Одежда купчих имела традиционные и привнесенные из Европы черты. «Золотая купеческая молодежь» одевалась по французской моде.

Б. М. Кустодиев. Купец с купчихой

На досуге купцы со своими семьями посещали театр, гостей, гулянья, ярмарки. Причем ярмарка была традиционным местом развлечения, а театры только входили в моду у купцов.

Жизнь рабочего люда была тяжелой. Рабочие первых фабрик и заводов жили в многоэтажных казармах, сырых, полутемных, с дощатыми нарами, кишевшими насекомыми. Отсутствие чистой воды, недостаток света и воздуха губительно сказывались на организме. Смертность в их среде в два раза превышала среднюю по стране.

Внутренний вид казармы для фабричных рабочих Казарма для семейных рабочих

Стол рабочих был беден, в основном каши и хлеб. Единственным доступным для рабочих развлечением было посещение кабака или трактира.

Таким образом, в процессе культурного сближения России с Европой участвовали лишь высшие классы общества. Пропасть между « высокой» культурой аристократии и знатного купечества и традиционной культурой низших сословий сохранялась.

Начало ХХ века для Москвы выдалось непростым. Чуть раньше, в 1896 году трагедия на Ходынке ознаменовала восшествие на престол последнего русского царя. К.Бальмонт в одном из стихотворений напророчил: "Кто начал царствовать – Ходынкой, то кончит – встав на эшафот". Чуть позже, в 1905 году в соседнем Питере случилось Кровавое воскресенье. Отголоски донеслись и до Москвы. И пошло-поехало. Все больше москвичей из семей рабочих и крестьян посещают закрытые заседания большевиков, устраивают стачки, борются за свои права. Все больше аристократов покидают свои особняки и рвутся за границу. Массовый отъезд интеллигенции и особ высшего света начнется позже, когда раскатистой волной пронесется по московской земле революция. Но и сейчас ситуация такая напряженная, что кажется, малейший толчок – и может вспыхнуть восстание.

1900 год – это такая своеобразная черта. Закончилась эпоха Москвы размеренной, рассудительной, по-купечески благодушной. И началась скачка, гонка за временем и событиями. Темп жизни вырос в несколько раз. Теперь все происходило быстрее, стремительнее.

Новый год москвичи предпочитали встречать в ресторанах. В газете "Русское слово" описывается такая новогодняя вечеринка: "Присутствующие чуть не потопили новорожденного (имеется в виде новый год) в море шампанского. И чуть не оставили его глухим, потому что громко играли оркестры, дамы визжали, а мужчины громыхали здравицами".

Московское "общество" весьма консервативно относилось к выбору ресторанов. В "Эрмитаже" и "Славянском базаре" собирались промышленные тузы и олигархи "нового разлива", "Метрополь" облюбовали завсегдатаи скачек и спортсмены, в "Праге" гуляли военные и юристы, а актеры предпочитали ходить в "Бар", который размещался в Неглинном переулке.

Но главным событием для высшего общества являлся Предводительский бал, куда допускались только люди "голубых кровей". Специальная комиссия тщательно фильтровала приглашения, рассылая их только избранным из избранных. Получить билет на Предводительский бал считалось высшим знаком почета.

Но постепенно и эта традиция отживала. Аристократов становилось все меньше, и к 1910 году предводительский бал уже был открыт для всякой публики: танцевали купчики и разночинцы, дамы полусвета откровенно заигрывали с офицерами.

То же творилось и с маскарадами. Бывшие некогда утехой дворянства, маскарады теперь – настоящая лотерея. Здесь можно было встретить и портниху, и прачку, и служанку, и графиню, и мелкого служащего, и предводителя дворянства.

После встречи Нового года следовала череда развлечений, которая тянулась вплоть до Масленицы. Потом – строгий пост. После Пасхи Москва пустела, потому что все, кто мог, отправлялись на дачи, студенты и актеры уходили "на вакации".

Оживала Москва с наступлением сентября. В театрах открывался новый сезон, в школах, гимназиях и университетах начинались занятия, возобновлялась общественная жизнь. И так до декабря. А там – опять Новый Год, и круг замыкался.

Говоря о быте, стоит упомянуть, что жизнь москвичей стала намного комфортнее. Многие дома уже имели водопровод и электричество, телефон стал делом привычным. Канализация была проложена, правда пока только в центре, в районе Садового кольца. Но Москва строилась и росла. Последняя всероссийская перепись населения 1897 года показала, что в Москве проживает уж свыше миллиона жителей. Спешно осваивались пустыри на окраинах, росли новые районы.

Несмотря на огромный штат дворников (на каждый дом приходилось по 2-3 дворника), московские улицы не отличались чистотой. Урн не было, а огромное количество лошадей оставляли после себя горы навоза. Летом в воздухе носилась пыль, потому что улицы поливали только в центре. Зимой было лучше: снег скрывал всю грязь, укутывая белоснежным одеялом дома и деревья, купола церквей и крыши домов. Снег не счищали, так как для хода саней он был необходим. А тротуары посыпали золой или песком.

А еще на Московских улицах была проблема, если не с наводнениями, то с неразвитой системой водостоков после обильных летних дождей, когда хлынувшая ливнем вода скапливалась разлившимся половодьем на старых улицах города.

По Москве уже бегали трамваи, разливая свои перезвоны по центральным улицам. Шуршали мимо немногочисленные автомобили, которых на то время в Москве насчитывались единицы. Основной транспорт – гужевой: пролетки и телеги, ломовики и лихачи. Зимой телеги меняли на сани. Но пробки существовали уже тогда!

Московская публика теперь представляла собой пеструю смесь из аристократов и кадетов, офицеров и купцов, рабочих и торговцев, прислуги и официантов, нищих и калек. Сословную принадлежность можно было распознать не только по манерам, но и по одежде. Если для женщин особого устава, кроме парижских журналов мод не существовало, то практически все мужчины одевались согласно форменному порядку.

Каждое учебное заведение имело свою форменную одежду, офицеры ходили исключительно в военном, чиновники облачались в форменные сюртуки с петлицами и фуражки с кокардами. Мелкие служащие носили воротники-стойки. А простой люд одевался в суконную поддевку, картуз и сапоги-гармошки. Без головного убора не ходили даже летом.

Купить одежду можно было в специальных магазинах. Дорогие товары предлагались в магазине "Мюс и Мерилиз" – будущий ЦУМ и в крупных пассажах. Один из наиболее известных – Верхние торговые ряды – будущий ГУМ.

Самые большие рынки были на Сухаревской и Смоленской площадях – здесь торговали всяким старьем. На Болотном рынке продавали овощи и фрукты, а на Трубной площади работал зоорынок.

Продукты предпочитали закупать в лавках и магазинах, которых было множество на любой улице. Продукты часто отпускались в кредит. Долги записывались в специальной "заборной" книжице.

Кроме магазинов продукты продавались и с лотка. Лотошники наводняли московские клочки с раннего утра до поздней ночи. У них можно было купить фрукты, арбузы, битую птицу, рыбу.

Но больше всего продуктов было на знаменитом Охотничьем ряду, который великолепно описан у Гиляровского. Также существовали и элитные продуктовые магазины: от Громова, Белова, Елисеева. Ассортимент в них был побогаче, но и цены завышались непомерно. Та же селедка, которая на рынке шла по 3 копейки, у Елисеева стоила все 30. Зато здесь продавались деликатесы: икра и апельсины, ананасы и дорогое шампанское.

Нельзя забывать о том, что такая благодушная и сытая жизнь Москвы существовала за счет труда многочисленных рабочих и прислуги, извозчиков, приказчиков, дворников и официантов, швейцаров и сапожников.

Приехавшие в Москву в надежде заработать, эти люди очень скоро теряли в миллионном населении города. Хорошо, если к старости удавалось скопить хоть какие-то гроши, чтобы вернуть в родную деревню. Большинство же, покинув службу, ударялись в нищету и бродяжничество. Нищих в Москве начала ХХ века было невероятное количество. А еще воровали: безбожно и повсеместно.

Были и районы с повышенной преступностью, например, Хитровка и Цветной бульвар – районы, куда было страшно заходить даже при свете дня. Здесь было "дно" московской публики: воры, грабители и дамы легкого поведения. Эти районы замечательно описал Б.Акунин в своем романе "Смерть Ахиллеса".

Такова была Москва начала ХХ столетия – с неимоверным контрастами и чудовищными гримасами большого города, учившаяся жить в ногу со временем, обильная и нищая одновременно.

О том, как жили русские крестьяне в дореволюционной России, дошло огромное количество источников – и документальной информации, и данных статистики, и личных впечатлений. Современники по поводу окружавшей их реальности восторгов не выражали, находя ситуацию отчаянной и страшной. В нашем обзоре 20 фото, которые были сделаны в период 1900 – 1910 года. Снимки, безусловно, постановочные, но на них можно разглядеть крестьянских быт того времени.

В попытке понять, как жили русские крестьяне в начале прошлого века, обратимся к классикам. Приведём свидетельство человека, которого сложно упрекнуть в нерусскости, в неадекватности или в нечестности. Вот как описывал свою поездку по русским деревням различных уездов в самом конце XIX века классик русской литературы Толстой:

«Во всех этих деревнях хотя и нет подмеси к хлебу, как это было в 1891-м году, но хлеба, хотя и чистого, дают не вволю. Приварка - пшена, капусты, картофеля, даже у большинства, нет никакого. Пища состоит из травяных щей, забеленных, если есть корова, и незабеленных, если ее нет, - и только хлеба. Во всех этих деревнях у большинства продано и заложено всё, что можно продать и заложить ».

«Из Гущина я поехал в деревню Гневышево, из которой дня два тому назад приходили крестьяне, прося о помощи. Деревня эта состоит, так же как и Губаревка, из 10 дворов. На десять дворов здесь четыре лошади и четыре коровы; овец почти нет; все дома так стары и плохи, что едва стоят. Все бедны, и все умоляют помочь им. "Хоть бы мало-мальски ребята отдыхали", — говорят бабы. "А то просят папки (хлеба), а дать нечего, так и заснет не ужинаючи », - продолжает Толстой.

По мнению Толстого, проблемы русских крестьян вполне объяснимы. Лев Николаевич считал, что все проблемы
- от малоземелья, оттого, что половина земли у помещиков и купцов, которые торгуют и землями и хлебом;
- от водки, которая составляет главный доход государства и к которой приучили народ веками;
- от солдатчины, отбирающей от него лучших людей в лучшую пору и развращающей их;
- от чиновников, угнетающих народ;
- от податей;
- от невежества, в котором его сознательно поддерживают правительственные и церковные школы.

Ещё один классик русской литературы В. Г. Короленко, много лет проживший в деревни, организовывавший там раздачу продовольственных ссуд и столовые для голодающих писал: «Вы свежий человек, натыкаетесь на деревню с десятками тифозных больных, видите как больная мать склоняется над колыбелью больного ребенка, чтобы покормить его, теряет сознание и лежит над ним, а помочь некому, потому что муж на полу бормочет в бессвязном бреду. И вы приходите в ужас. А «старый служака» привык. Он уже пережил это, он уже ужаснулся двадцать лет назад, переболел, перекипел, успокоился... Тиф? Да ведь это у нас всегда! Лебеда? Да у нас этой каждый год!»

Безусловно, можно предположить, что Владимир Галактионович Короленко и Лев Николаевич Толстой – люди творческие, а потому излишне эмоциональны и чувствительны. Но и иностранцы, которые в те годы жили в России дают примерно такое же описание крестьянской жизни: постоянный голод, который периодически перемежёвывался с жестокими голодными морами, был для России страшной обыденностью.

Профессор медицины и доктор Эмиль Диллон, который жил и работал в России с 1877 по 1914 год, много путешествовал по всем регионам России. Он хорошо знал ситуация на разных социальных уровнях и искажать реальность для него вряд ли был какой-то смысл. «Российский крестьянин... ложится спать в шесть или пять часов вечера зимой, потому что не может тратить деньги на покупку керосина для лампы. У него нет мяса, яиц, масла, молока, часто нет капусты, он живет главным образом на черном хлебе и картофеле. Живет? Он умирает от голода из-за их недостаточного количества », - писал Диллон.

Даже фанатичные и ярые сторонники царского режима признавали, что жизнь среднего крестьянина была очень тяжелой. В 1909 году Михаил Осипович Меньшиков, один из инициаторов создания монархической организации «Всероссийский национальный союз», писал: «С каждым годом армия русская становится всё более хворой и физически неспособной...Из трёх парней трудно выбрать одного, вполне годного для службы... Плохое питание в деревне, бродячая жизнь на заработках, ранние браки, требующие усиленного труда в почти юношеский возраст, - вот причины физического истощения...Сказать страшно, какие лишения до службы претерпевает иногда новобранец. Около 40 проц. новобранцев почти в первый раз ели мясо по поступлении на военную службу. На службе солдат ест кроме хорошего хлеба отличные мясные щи и кашу, т.е. то, о чём многие не имеют уже понятия в деревне.. .»

Глава 36. Россия начала XX века

Государственное устройство. ? Экономическое положение и население России. ? Витте и модернизация России. ? Монархия - истинно российская форма власти. ? Оккультизм - отражение нравственного разложения общества. ? Образование и культура.

Воспоминания о старом Петербурге начала xx века Двор пожарной команды То, о чем я хочу рассказать, связано с моими детскими воспоминаниями о жизни двора пожарной команды.В детстве я жил на углу Гороховой улицы (ныне ул. Дзержинского) и Загородного проспекта. Точнее, это был

Глава XII Распространение кабаков с 1552 года до начала XVIII века Мы видели, что около 1552 года во всём Московском царстве был один лишь большой царёв кабак, стоявший в Москве на Балчуге. Царь Фёдор будто бы велел сломать его и уничтожить, но это не помешало ему тотчас же по

О ювелирных модах начала XIX века Со смертью «Семирамиды Севера» закончилось в России «царство юбок», а с трагической гибелью императора Павла I окончательно ушел в прошлое и безвозвратно минул «галантный», столь пышный и величественный «осьмнадцатый» век, век «нравных»

Русское искусство начала XX века (Модерн) Модерн (под различными названиями: «ар нуво» в Бельгии и Франции, «сецессион» в Австро-Венгрии, «югендштиль» в Германии, «стиль либерти» в Италии, «модерн стайл» в Великобритании, «стиль Тиффани» в США, «стиль модерн» в России)

Глава 5. Россия второй половины XV - первой половины XVI века Единовластие российского правителя. ? Бездорожье России. Москва. ? Падение Новгородской республики. ? Суды и наказания. ? Торговля. ? Климат и дары природы. ? Жилище. ? Обычаи и нравы россиян. ? Обычаи знати и

Глава 8. Россия XVI века Доходы Российского государства. ? Законы, суды и наказания. ? Наказание за взятки. ? Нравственный устав Собора 1551 г. ? Суеверие и набожность. ? Изобилие российской земли. ? Царские обеды и русское хлебосольство. ? Царские забавы. ? Русский мужчина. ?

Раздел II. Обычаи, быт и нравственное состояние Руси с начала XVIII до начала XX

Глава 22. Россия XVIII века Засилие немцев в России в XVIII веке. ? Москва начала XVIII века. ? Армия XVIII века от Петра до Екатерины. ? Торговля. ? Церкви Вологды - украшение России. ? Российское изобилие. ? Поворот к пышности и изяществу. ? Перемена в генеалогии дворянства. ? Церковь и

Москва начала XVIII века Де Невилль говорит, что в конце XVII в. в Москве насчитывалось около 500 тысяч жителей. О Москве начала XVIII в. иностранцы пишут, что в ней никогда не было так много каменных строений, как в это время. Она была обширна и продолжала строиться.Условно можно

Ярославские фрески начала XVIII века В ярославских церквах XVIII в. сохранились удивительной красоты росписи, отличающиеся редкой мажорностью, декоративностью и народностью образов. Все они, в силу фольклорности образов и сюжетов, остаются замечательными источниками

Глава 22 Александр Койре о философии и национальной проблеме в России начала XIX века Изгнанные или бежавшие из советской России философы оказались в Западной Европе. Разброс по странам оказался невероятным: тут и Чехословакия, и Югославия, и даже Болгария (Бицилли), и

Архитектурный текст Петербурга начала XX века Новые коды, нашедшие себе применение в архитектурном тексте Петербурга начала века, были выработаны в рамках стиля модерн, а также ретроспективизма. Психологической доминантой многочисленных европейских архитекторов и их